Уголь

Роб Шмитц

Многоковшовый экскаватор Bagger 288 копает свекловичные поля за фермой Норберта Винцена, чтобы расширить угольную шахту Гарцвайлер в Германии, одну из крупнейших открытых шахт в Европе. Семья Винцена борется с оператором угольной шахты RWE, пытаясь спасти свою деревню Кейенберг, которой более тысячи лет. Роб Шмитц/NPR скрыть подпись

Многоковшовый экскаватор Bagger 288 копает свекловичные поля за фермой Норберта Винцена, чтобы расширить угольную шахту Гарцвайлер в Германии, одну из крупнейших открытых шахт в Европе. Семья Винцена борется с оператором угольной шахты RWE, пытаясь спасти свою деревню Кейенберг, которой более тысячи лет.

КЕЙЕНБЕРГ, Германия — Первое, что Норберт Винцен хочет, чтобы я знал об этой машине, — это то, что она никогда не перестает двигаться.

«Он работает постоянно», — говорит он. «Каждый день, каждую ночь, по воскресеньям, даже на Рождество».

Непрекращающиеся и навязчивые пронзительные скрипы эхом разносятся по холмам сельской местности, окружающей ферму Винзена. Они от роторного экскаватора, машины, которая выше Статуи Свободы, длиннее Мэдисон-Сквер-Гарден и тяжелее Эйфелевой башни. Он держит в воздухе колесо диаметром 70 футов с 18 массивными ковшами по краям, каждый из которых способен выкопать 6,5 тонн почвы.

Это одна из крупнейших машин на планете, которую используют для рытья карьеров. Его техническое название — Bagger 288. Но, будучи маленьким мальчиком на своей семейной ферме, Винзен знал его под другим именем.

«Это был монстр», — говорит Винзен. «Он был такой большой. Он был огромным».

Тогда монстр находился в нескольких милях отсюда. Лишь несколько лет спустя, когда шахта стала больше, а монстр медленно подкрался к его семейной ферме, маленький Норберт понял, насколько это действительно опасно.

«Четыре года спустя, когда мне было восемь или десять лет, мой отец сказал: «Может быть, они когда-нибудь придут к нам домой», — вспоминает Винзен. «И тогда я впервые подумал: «Что? Эта большая машина? У нас нет шансов против этой большой машины. Как мы можем с ней бороться?»

Норберт Винзен на своей ферме в Кейенберге, вдалеке работает роторный экскаватор. В апреле Конституционный суд Германии постановил, что правительству необходимо сделать больше для снижения уровня выбросов. Винзен надеется, что это решение поможет спасти его семейную ферму и деревню. Роб Шмитц/NPR скрыть подпись

Норберт Винзен на своей ферме в Кейенберге, вдалеке работает роторный экскаватор. В апреле Конституционный суд Германии постановил, что правительству необходимо сделать больше для снижения уровня выбросов. Винзен надеется, что это решение поможет спасти его семейную ферму и деревню.

Винзену сейчас 57 лет, и машина маячит всего в нескольких футбольных полях позади его семейной фермы, ближе, чем когда-либо, и копает поля сахарной свеклы в поисках большего количества угля. Это место называется шахтой Гарцвейлер, и оно становится все больше.

Гарцвайлер — одна из трех крупных угольных шахт открытого типа в немецкой земле Северный Рейн-Вестфалия, расположенных вдоль голландской границы, где добывается бурый уголь — грязный бурый уголь, на долю которого приходится пятая часть выбросов углекислого газа в Германии. Около 50 деревень в этом регионе были эвакуированы и разрушены из-за постоянно расширяющихся шахт, и деревня Кейенберг Винзена, которой более тысячи лет, станет следующей.

Его семья очень обеспокоена. «Ты видел там мою маму?» — говорит Винзен, указывая на женщину, убирающую сарай. «Она очень больна. Она больше не может об этом говорить».

RWE, крупнейшая энергетическая компания Германии, управляет шахтами в регионе и уже переселила 80% жителей Кейенберга. Но Винзен отказывается уходить. Его семья обрабатывала эту землю более трех столетий и не представляет себе жизни где-либо еще.